Чем привлекает Бернард Вербер русского читателя?

Однажды меня спросили, почему мне нравятся книги Бернарда Вербера, и я ответила: «Они позволяют коснуться тайны». Легко и непринужденно он сплетает мистику, науку и фантастику в почти невесомую паутину, попавшись в которую, вы уже не сможете остаться равнодушным к творчеству этого французского писателя. В сентябре Бернард Вербер посетил Москву, и дал несколько пресс-конференций, на одной из который побывала ваша покорная слуга.

— Трудно ли вам составлять планы для своих работ?

— Когда я пишу, я всегда знаю, чем закончится моя книга, постепенно я веду читателя к этой концовке. Во всех моих книгах обязательно присутствует скрытая структура. В новеллах я использую геометрические формы, например, спирали или треугольники. Любые простые фигуры. Я люблю составлять закодированные письма в своих работах. Тем самым я стараюсь приобщать читателя к свету. Ведь хорошая книга может изменить человека. Но при переводе на другие языки многое теряется.

— Во многих ваших книгах появляется персонаж Эдмонд Уэллс, почему?

— Эдмонд Уэллс — это прототип моего дедушки и еще возможность давать исторические и научные сведения читателю.

— Кто из персонажей является вашим прототипом?

— Я, наверное, похож на всех своих персонажей, все они — один я.

— Будет ли продолжение книги «Мы, Боги»?

— Да, «Дуновение Богов» и «Тайна Богов» — эти книги уже написаны и скоро выйдут во Франции. Я посвятил 7 лет работе над миром Богов. Это будет, что-то вроде «Властелина колец» — столь же большое и эпическое. А в России сейчас выходит моя новая книга «Наши друзья человеки» — это пьеса о мужчине и женщине, которые остались одни на разрушенной планете. Для того чтобы выжить, они должны заниматься сексом, но они ненавидят друг друга. В этой книге я применил для себя непривычный жанр и форму, это своего рода эксперимент.

— Чем закончатся приключения героя Мишеля из книг «Танатонавты», «Империя ангелов» и «Мы, Боги»?

— Когда я издал «Танатонавтов» — это была моя любимая книга, в ней я искал опорный пункт каждой религии. Я считаю, что человечество уже прошло тот этап, когда церковь была для нас опорой. И теперь нам надо искать иные пути. Трилогия о Богах, это идея о том, что, может быть, мы тоже Боги или люди могут эволюционировать в них.

— Какое у вас состояние, когда вы пишете?

— Когда я пишу, я смеюсь. Надо писать в радости, чтобы читатель был счастлив. Книга — это отдых и главное, чтобы человеку не было в тягость читать. Я стараюсь с самого начала погрузить читателя в книгу. Утром я встаю и перед тем как сесть писать, я иду в кафе напротив моего дома и читаю журналы, которые выливают на меня ушат далеко не благоприятной реальности, от чего настроение портится. В противовес этому я пишу, пытаясь наполнить свои произведения светом.

— Когда вы писали «Империю ангелов», вы не думали, что эта книга для кого-то может стать религией?

— Я никогда не хотел, чтобы люди считали мои книги за новую религию. Поэтому я добавляю много юмора в свои произведения. Юмор сглаживает серьезность повествования.

— В «Империи ангелов» основной мыслью является возможность реинкорнации, а вы сами верите в прошлые жизни?

— Недавно я побывал у медиума, и эта женщина рассказала мне, кем я был в последних двух жизнях. Приблизительно в конце XIX века я был лекарем в Петербурге. А в 1812 году я был танцовщицей канкана, Я был очень красив, со стройной фигурой, конечно, тогда у меня было больше волос (проводит рукой по своей голове).

— Как вы решили стать писателем?

— Вы наверно знаете, как это бывает в школе. Иерархия строится по силе, на вершине «Олимпа» футболисты или спортсмены, а так как я не играл в футбол и не был силачом, я стал писать маленькие истории, чтобы развеселить друзей и учителей. Это был мой способ самовыражения. Знаете сейчас я очень рад, что стал писателем, потому что могу быть один, вне какой-либо иерархии. Надо мной никто не стоит, я пишу, потому что это моя физическая потребность и в писательстве я действительно счастлив. Мне вообще нравятся профессии, где можно творить одному. Часто мне хочется быть отделенным ото всех, найти женщину, с которой можно быть счастливым. — У вас в романах странная пунктуация, с чем это связано?

— Когда я пишу, то слушаю музыку, и пунктуация идет из музыки. Я не люблю восклицательные знаки, поэтому стараюсь ставить как можно больше точек, тем самым, делая предложения короче — это придает легкость стилю и помогает не отвлекаться от основного сюжета. — Есть ли у вас сюжет для следующей книги?

— Сейчас я пишу новеллы. Я стараюсь писать каждый день, чтобы не потерять сноровку. Сегодня утром, перед встречей с вами, я написал новеллу на тему шутки. Я считаю шутку не народным творчеством, и даже шутка может быть очень заумной. Например, то, что в «Муравьях» муравьи помогают раскрыть преступление — это шутка. Во всех своих книгах я пытаюсь создать хотя бы одну сцену, где читатель смеялся бы до слез.

— Вы действительно держали в квартире муравейник?

Да. У меня был большущий муравейник метра два высотой. Но за ним очень трудно ухаживать. Но самое сложное было заставить этих муравьев жить. Тем более что у них всегда была война, поэтому я решил их выпустить на волю.

— Вы читали произведения русских писателей, и есть ли у вас любимые книги?

— Читал только Толстого и Достоевского, но современных авторов, как-то не довелось прочесть. Я очень люблю научную фантастику. Но на самом деле я мало читаю, потому что я все время пишу. У меня столько своего в голове, что сил на чужие мысли мне уже не хватает.

— Вы все-таки нашли путь наименьшего насилия?

— Для себя не нашел. Все мы несовершенны и делаем ошибки, и я стараюсь учиться на своих и чужих глупостях.